 |
 |
Неправленая стенограмма доклада Н.С. Хрущева на совещании в ЦК КПСС командующих, начальников штабов и членов Военных Советов округов о сокращении Вооруженных Сил СССР
Совершенно секретно
ХРУЩЕВ. Дорогие товарищи, Родион Яковлевич уже изложил суть вопроса. Я хочу высказать несколько своих соображений. Записку вы читали, поэтому вы тоже понимаете идею, которую мы закладываем при решения вопроса о сокращении вооруженных сил. Я хотел бы еще некоторые вопросы поставить перед вами, военными.
Мы сейчас, товарищи, находимся на таком перевале от одного уровня, я бы даже сказал не уровня, а от одного вида оружия, максимально эффективного, к другому. Раньше самым страшным оружием, как его называли — «богом войны», была артиллерия с дальностью действия до 40-45 км.
ГОЛОСА. Это максимально. Нормально 20 км.
ХРУЩЕВ. Значит, 20 км. Взрывная сила самого мощного снаряда в 203-305 мм.
ГОЛОСА. Самый большой — 203 мм.
ХРУЩЕВ. Это шкодовские, у нас было их считанное количество, этих пушек.
Возьмем морские силы, крейсера. Максимальная скорость крейсера километров 40.
ГОЛОС. 50 километров.
ХРУЩЕВ. Скорость его 50 километров, а дальность стрельбы?
ГОЛОС. 30 километров.
ХРУЩЕВ. А какой самый мощный снаряд?
ГОЛОС. 152.
[ХРУЩЕВ.] Значит, 152. Так сколько нужно было выпустить снарядов, чтобы потопить корабль противника?
ГОЛОС. Примерно 5 процентов вероятность, значит, около 1000 снарядов.
ХРУЩЕВ. Чтобы 1000 снарядов выпустить, так нужно привязать противника, пока мы тысячным снарядом в него попадем, чтобы он утонул. Я, конечно, немного утрированно говорю, я считаю, что для моряков нужен холодный душ, потому что до них не доходят изменившиеся условия.
Следовательно, какие тактические или же стратегические задачи решал Военно-Морской Флот в тех условиях, что же он может сейчас сделать.
Возьмем нашу зенитную артиллерию. Все мы, товарищи, участники войны, и каждый из вас был под бомбежкой собственной бомбардировочной авиации, и каждый из вас говорил спасибо, что плохо бомбили. Все это нужно учесть.
Я вижу здесь многих из тех, с которыми я был вместе на фронте. Вам довелось за всю войну лично многое видеть, когда были сбиты самолеты противника. Конечно, вы их видели, но много ли видели вы. Очень мало, товарищи.
Я когда-то приводил пример. Этот товарищ жив, здоров, это очень хороший товарищ, коммунист, командующий военно-воздушными силами Киевского военного округа — тов. Астафьев1.
Я помню, как на Броварах немцы буквально на нас налетели. Товарищ Баграмян свидетель этого, он был тогда начальником оперативного отдела. Там не было щелей, так как были высокие грунтовые воды, и мы с ним в палатке спали, других условий защиты не было. Немцы буквально нас кнутом избивали, а наши зенитки ни одного самолета не сбили. Я говорю Астафьеву1. Как же так получается. Как можно терпеть, чтобы противник открыто над нами издевался. Астафьев вышел, посмотрел на небо и говорит: Товарищ Хрущев, докладываю, сбито столько-то самолетов противника. Я говорю: где же они падают. Отвечает: За Днепром. А там немцы стояли. Так сбивать можно сколько угодно. Он назвал десятка полтора.
Это не анекдот. Не вам рассказывать анекдоты, потому, что вы люди, которые сами все видели, все организовывали.
Вот здесь сидит товарищ Скрипко и думает: Неужели я забуду о нем. Я очень уважаю тов. Скрипко, знаю его прекрасную работу как командующего авиацией, но товарищ Скрипко наверное помнит инцидент, который с ним произошел, когда мы наступали к Днепру. Мы получили донесение от нашей разведки, что под Полтавой в селе Мачоха, где стояли немцы, сконцентрированы большие запасы горючего. Мы с товарищем Ватутиным говорим Скрипко: Ну как дела? Скрипко: отвечает: Разнесем. И, конечно, разнесли, доложили — Мачохи нет. Я говорю товарищу Скрипко мы наступаем, приедем и посмотрим. Вы, товарищ Скрипко, были в Мачохе? Поезжайте и посмотрите — ни одного дома не разбили, а в донесении вы ее смели. Вот действия авиации. Это факт.
Но это прошлое. Сейчас давайте перенесемся в современные условия. Что нас радует и что нам дает возможность идти на такие смелые решения. Иначе нельзя. Надо заботиться о стране, о своем народе и о других народах, заботиться об идеях, на основе которых развивается наше социалистическое общество. Поэтому мы должны чувствовать ответственность, чтобы обеспечить это развитие.
Сейчас, товарищи, как говорится, бог нам дал, — мы имеем самые современные средства истребления. Мы первыми создали водородную бомбу. Мы первыми, можно сказать, создали ракетное оружие самой дальней мощности. Мы имеем межконтинентальные ракеты. Я вам скажу, сейчас мы готовимся к испытанию межконтинентальных ракет, по-моему, уже выехали на испытания.
ГОЛОС. Сейчас идет подготовка.
ХРУЩЕВ. Мы будем стрелять с нашей территории в район Пирл-Харбора. Неделин докладывал и спрашивал, как быть, потому что снаряды будут ложиться на полигонах, на которых ведут стрельбы американцы и англичане. Мы считаем, что и нам придется к этому коллективу присоединиться, потому что от полигона, с которого мы будем производить стрельбу, будет расстояние в 12 тыс. км. Это очень приличное расстояние. Видимо, когда мы приготовимся, нам придется объявить, что мы будем производить стрельбы и поэтому извещаем, что такой-то район в такое-то время небезопасен для рыбной ловли и судоходства, то есть придется сделать то, что делают американцы и англичане. Вы можете себе представить, что будет, когда они прочтут это. У самого Пирл-Харбора. Выйдут наши корабли для наблюдения.
Американцы не имеют таких баллистических ракет, они имеют баллистические ракеты, скорость этих крылатых ракет километров 800 с лишним, а высота их, наверное (товарищи авиаторы могут помочь), тысяч 12 не больше. Есть у них слабые межконтинентальные ракеты, но, товарищи, уже налицо сам факт, что 2 или 3 года тому назад мы запустили первую ракету, а потом спутник. Пока они не могут и в половине веса наших спутников забросить свой спутник в космос. И они если признают, что им сейчас нужно 5 лет, чтобы догнать Советский Союз. И конечно, не без глупых и не без умных людей в каждом государстве, люди говорят, а что же русские это время будут сидеть и ждать, мы подтянемся до них. Конечно, мы ведь шагаем вперед и будем прогрессировать в развитии своей науки и техники. Мы получили явное опережение, и сейчас они признают это устно и признают это через печать в своих выступлениях и заявлениях, оправдываясь перед своим народом.
Мы сейчас освоили выпуск ракет. Я уже в своем выступлении говорил, что один завод средних (средняя — 2000 км) ракет сделал 250. Генеральный штаб посчитал (я выдаю секрет), что нужно 1200 выстрелов с тем, чтобы вывести из строя своих вероятных противников, то есть центры разрушить административные и промышленные, как в Европе, так и в Азии, и в Америке, главное в Америке.
В нужном ассортименте и в таком количестве мы сегодня не имеем. То, что сейчас военные говорят, да еще прибавили, меня это не смущает. Если нужно не 1200, а больше, то мы сделаем 3000, потому что это под силу нашему бюджету. И, видимо, необходимо сделать нужное количество. Кроме того, я й члены Президиума считаем и даже поправили некоторых военных в этом вопросе, что стартовые площадки должны иметь какое-то энное значительное количество ракет для запуска, то есть мы предполагаем, что будем иметь какое-то время — запустили одну ракету, другую, третью, а это часы и сутки в разрыве. Мы считаем это очень опасным и нам нужно пойти на затраты, чтобы было больше стартовых площадок. Мы должны иметь такое количество стартовых площадок и ракет, чтобы одним приемом нажима кнопки разрушить все намеченные к разрушению центры противника, потому что неизвестно, удастся ли произвести другой выстрел.
Надо, товарищи, не отрицать возможности и противника, потому что никаким внезапным ударом, упредительным ударом не выведем огневые точки противника. Можно разрушить центры, но огневые позиции все разрушить нельзя, потому что они будут замаскированы, потому что противник всегда будет иметь возможность нанести нам ответный удар. Другое дело — это выстрел мертвый, потому что заражение воздуха и земли скажется, но все-таки люди будут в состоянии нанести ответный удар.
Вот какое положение, товарищи. Мы подсчитаем, нам для того чтобы в Европе разрушить наших противников, надо примерно 700 ракет. Здесь, вероятно, все точки, которые подлежат разрушению, находятся в сфере досягаемости баллистических ракет средней дальности, то есть в пределах 2 тысяч. Ассортимент наших ракет я вам скажу. Я не беру ракеты ближнего боя, я беру стратегические ракеты. К стратегическим ракетам, я думаю, следует отнести ракеты на 500 километров. Мы имеем ракеты на 500 километров, на 1 тысячу километров, на 2 тысячи километров и т. д. Потом уже идут межконтинентальные ракеты. Там уже мы будем испытывать стрельбу на 12 тысяч километров. Чем дальше расстояние, тем сложнее стрелять, потому что траектория большая. Как ученые объясняют, трудности запуска, так и при стрельбе эта ракета может выйти на орбиту и стать спутником Земли.
Одним словом, товарищи, видите какое положение. Наши производственные мощности. На будущий год наши военные заказывают что-то около 600 средних ракет.
ГОЛОС. 12-километровые.
ХРУЩЕВ. Это средняя дальность. 600 ракет. Я немножко критически отношусь и считаю, что у нас излишек этих ракет. Но у нас некоторые ракеты заменяют, поэтому, видимо, придется пойти на производство излишка, а потом использовать для учебной стрельбы. Но возьмите 300 ракет и выпустите. Это ведь 300 ракет, а это значит взорвать по эквивалентному исчислению 300 млн тонн. Вы посудите сами, что это значит, если их взорвать и где их взрывать: над Францией, над Западной Германией, главным образом, и над Англией. Что останется от этих стран? Это страшные вещи, товарищи. Эти ракеты пока неуловимы. Защитных средств против ракет нет ни у нас, ни у них. Поэтому это страшное оружие.
Вот имея такое оружие, разумно ли иметь такую армию? Неразумно. Кроме того, в нашей армии сейчас столько сора, засорения устаревшим. Все мы тут грешны. Я не хочу на вас валить, но хочу не освобождать вас от этой ответственности. Чем больше, тем лучше. В походе все нужно. Солдат иголку выбросил, говорят, в другой раз может пригодиться. Всякое дерьмо храним, если за плечами не нести.
Сейчас у нас 3,5 тысячи бомбардировщиков ИЛ-28.
Вы, товарищи командующие, действительно думаете воевать на этих бомбардировщиках?
ГОЛОСА. Нет.
ХРУЩЕВ. Одна дивизия в год стоит 28 миллионов рублей. Воевать на этих бомбардировщиках вы не собираетесь, а денежки сосете. Разумно ли это? Неразумно, потому что ИЛ-28 на полигоне не отвечает требованиям для стрельбы по мишени зенитными ракетами, потому что у него мал потолок и мала скорость. Как же вы рассчитываете на дурака противника, раз этот бомбардировщик на мишени вас не удовлетворяет, а во время войны будет страх наводить на противника? Никогда не надо считать, что противник глупее нас, тогда мы будем правильно определять положение и лучше будем готовиться к схватке с врагом.
А сколько таких дивизий?
ГОЛОС. 21 дивизия.
ХРУЩЕВ. 21 дивизия. Они денежки сосут, но никакой пользы абсолютно не дают. Мне военные говорят: «Ну а как же тогда без фронтовой бомбардировочной авиации?» А какую сейчас нужно иметь фронтовую бомбардировочную авиацию?? Давайте с вами поговорим по этому вопросу. Некоторые военные — я же часто вращаюсь по своему положению как председатель Совета Обороны среди военных — начинают спорить, что надо то, надо другое. Я понимаю военных — лишняя рота полезна. Вот насчет ракет и атомного оружия. Атомное оружие, как правило, большой мощности. У нас нет фронтового. Мы пробовали пушку. Сделали пушку, сделали выстрел, но, знаете, это только расточители могут стрелять из этой пушки, потому что заряд стоит столько же, сколько стоит большая бомба, а мощность в несколько десятков раз меньше, потому что горючего требуется больше при малом объеме этого заряда.
Спрашивается, зачем нам делать это? Лучше это горючее вложить в максимально возможные формы с тем, чтобы получить максимальную мощность за ту же стоимость, вместо 20 тысяч иметь 3 миллиона или 1 миллион. Это лучше. Поэтому отказались от этого дела.
Военные говорят: дай ротную атомную бомбу. Нет. Пойди в магазин и найди. Нет. Ни ротной, ни батальонной не может быть атомной бомбы. Атомная бомба — это стратегическое оружие. Надо перестроить нам мозги. Не только он не понимает новой техники, он не понимает будущей войны и мыслит так, как воевали наши деды, как мы уже воевали во время двух мировых войн.
На границе стоят войска. Как сложится военная ситуация и начнут стрелять? Неизвестно, автоматы или пушки, и начнется свалка между двумя государствами. Когда обменивались в Президиуме, думаем, что война не так начнется. Она начнется с того, что полетят столицы, промышленные центры. Тогда на границе развязывалась война потому, что на полкилометра могла выстрелить винтовка и на 20 километров пушка. Тогда война начиналась на границе, потому что оружие дальше пограничной полосы не могло действовать.
Если противник вынудит к ответному удару, а мы будем ротные атомные бомбы бросать перед своей границей, зачем такую глупость делать?
Мы можем ударить по Нью-Йорку, Вашингтону, Лондону, Парижу и другим центрам. Естественно, никакой военный не откажет себе в этом, если имеет такую возможность.
Нам, следовательно, и думать надо об этом. Товарищи, накопленное оружие не на границе будет разряжаться, а будет разряжаться в глубинах противника. Но противник имеет эти средства. Если сегодня он не имеет таких средств, то через пять лет будет иметь. Поэтому надо допускать равные возможности как наши, так и противника.
Если мы из этого будем исходить, тогда другое будет положение и другой будет подход.
Я еще хочу сказать об авиации. Когда не было баллистических ракет и вообще не было ракет дальнего действия, выхода не было и жали на всех конструкторов с тем, чтобы давали хорошие бомбардировщики, бомбардировщики Мясищева и Туполева считаем хорошими, они отвечают современным требованиям. Я летал на бомбардировщиках Ту-114 и ТУ-95, сделанном в варианте пассажирского самолета, летал на американском Боинг-707. Они не скрывают, что это бомбардировщик, скорость побольше, дальность поменьше. Это, естественно, наш турбовинтовой, а у них турборакетный. Я летел часов 8-9, не помню. 8 часов можно лететь и с помпой. Но бомбардировщик разве дойдет туда? Высота 17 тысяч. Ракеты стреляют на 30 тысяч, коэффициент ракетного огня 0,95. Я поэтому говорил президенту Эйзенхауэру и другим военным: это для полетов в гости, господин Президент. Воевать этими средствами нам нельзя. Поэтому лучше договориться, чтобы войн вообще не было.
Сколько, товарищи, требуется снарядов, чтобы сбить самолет по практике Второй мировой войны? Вот летчики истребители сидят здесь, командующий товарищ Вершинин. Некоторые говорят — 400, другие говорят — 700, некоторые более смелые говорят — 1000. Вообще, если посчитать, сколько снарядов выпустили, наверное тысяча в среднем.
Летали мы, товарищи, до пяти тысяч метров, а то две тысячи, а было и пятьсот метров. Теперь же бомбардировщики летают на 17 тысяч. Скорость бомбардировщиков до тысячи. Американцы говорят имеют свыше тысячи.
ГОЛОС С МЕСТА. 2200.
ХРУЩЕВ. Вы берете истребители, а я беру бомбардировщик. Сколько же надо снарядов по этим целям?
ГОЛОС С МЕСТА. Ни один не достигнет.
ХРУЩЕВ. Товарищи, 3 года тому назад американцы сделали с нами такую шутку, пустили свой самолет, он подошел к Киеву. Наши сопровождали, обозначили выстрелы, а он спокойно вернулся домой. Они проделали это и на Дальнем Востоке, покамест не создали зенитный огонь. Они, видимо, агентуру имеют у нас и знают, что имеются зенитные ракеты, и летать теперь перестали.
А сколько, товарищи, зенитных частей? Сколько это стоит стране? Для парада мы не используем. Вы скажете, что для успокоения совести хоть ножик есть под полой, вроде не без оружия. Это оружие недейственное, тем более сейчас мы имеем зенитные ракеты. Следовательно, надо сократить расходы на содержание, но усилить средства на большее производство зенитных ракет. Сейчас никакого толку, никакой пользы от этой зенитной артиллерии. Только человек, который не понимает, держится за это и думает, что держит бога за бороду, а неизвестно, за что он держится. Нельзя так. Это я вам подбрасываю ежика. По-разному думают, все-таки, может быть, лучше хоть это. И мы, грешные люди, думаем: черт его знает, покритикуешь, а может быть, действительно лучше, чтобы было. Вот так мы и живем.
Теперь я беру моряков. С моряками у нас было довольно много перипетий, и надо сказать, что они еще не кончились. Адмирал Кузнецов человек очень непрогрессивных и консервативных взглядов. Я его мало знал, во время войны мы с ним никогда не соприкасались, и признаюсь, когда он получил крушение, я ему сочувствовал, считал, что худо ли, плохо ли, но ничего плохого не имел и считал несправедливым тогда к нему отношение. Но я должен сказать, что Президиум вынужден был повторить то, что Сталин сделал с ним после войны. Почему?
После нашей поездки в 1954 году в Китай на праздник 5-летия мы заехали на Дальний Восток — Булганин, Микоян и другие товарищи. Там был товарищ Малиновский, как командующий Дальневосточным фронтом. Нам моряки предложили, они сами были уверены, показать военные учения. Мы поехали. Я никогда этих военных учений не видел, не наблюдал, и мне было интересно.
Мы пошли в бухту Находка, оттуда мы двинулись дальше. Нам говорят — сейчас начнутся военные учения. Подводные лодки, торпеды расставили.
Я думаю, что на военных учениях, тем более, когда Председатель Совета Министров на корабле и другие члены Президиума, а военные не без греха, им всегда шепнут, каким курсом мы будем идти, чтобы ближе к намеченной трассе расставить подводные лодки. Нас, кажется, атаковали из пяти подводных лодок. И только одна торпеда попала в цель. Они знали, что идет крейсер с Председателем Совета Министров и они не в него будут стрелять, но а если во время войны?
Потом говорят: смотрите, смотрите! Сейчас будет атака торпедных катеров. Действительно, шум, треск, дым. Бросили торпеды, но ни одна торпеда близко не подошла к нашему крейсеру. И все это, видимо, на расстоянии артиллерийского огня из крейсера. А если бы артиллерийский огонь был, была бы стрельба, значит, было бы еще хуже.
А они торжествуют, довольны, вот, мол, какие. А меня страх взял. Если мы такое оружие имеем, как же мы защитим свои берега. Ведь это только дураку, извините за грубость, может представить радость по поводу такого недейственного оружия, но довольно дорогостоящего.
И вот когда мы стали думать возмещать наличие нового оружия, мы стали говорить, почему бы на торпедные катера, а у нас к тому времени были ракеты, не поставить бы их. Ведь все-таки дальше бы стреляли самонаводящиеся ракеты, так как она сама и нацеливает. Но потребовались большие усилия для разъяснения этого. Правда, может быть, на ошибках учатся, но документ, составленный Кузнецовым и поданный Правительству о развитии военно-морского флота, требовал более 130 миллиардов. Я не помню точно сейчас, но во всяком случае за 100 миллиардов. Там были указаны такие корабли: крейсер, эсминец, кажется два авианосца. Вот такое оружие. Ну, куда вы пойдете с этим оружием, куда вы пойдете с крейсером?
Сейчас последние сведения говорят о том, что американцы отказались от закладки авианосцев, которые были запланированы, с тем чтобы высвободить эти средства на подводные лодки.
Но когда мы отвергли и разбили такие предложения, я не знаю, как сейчас моряки, но командующий Военно-Морским Флотом Балтики Харламов сочинил тогда записку, и мы пригрозили ему, что если он будет сочинять, мы его строжайше накажем, во-первых, за то, что он высказывает свою невежественность, но, правда, это его дело, но что он восстанавливает против Центрального Комитета моряков, потому что вроде Центральный Комитет не понимает и не ценит значение и не ценит значения2 военно-морских сил, мы его за это накажем.
Товарищи! Что может сделать сейчас крейсер, какие его возможности. Он стреляет на 30 или 40 километров...
ГОЛОС. На 50.
ХРУЩЕВ. Ну, 50 километров. Скорость тоже — 50 километров. Но разве можно сейчас, когда мы бомбардировщики приспосабливаем под ракетоносители, когда самолет ТУ-15 берет две ракеты, он может поражать надводную цель, не доходя до цели на 200 километров, — это даже мишень не интересная для упражнения, потому что он будет разбит, потому что ракета неотразима и идет прямо в цель.
А сколько стоит содержание крейсера?
ГОЛОС. 22 миллиона.
ХРУЩЕВ. 22 миллиона в год. И вот этот крейсер, не знаю, как война начнется, как его защищать. Говорят, самое лучшее — спрятать его (смех), потому что иначе требуются большие единицы и средства, чтобы его охранять. Самое лучшее — спрятать, это во время войны, так на кой черт он нам нужен в мирное время?
БРЕЖНЕВ. В прошлую войну в Поти стоял.
ХРУЩЕВ. Сейчас нужно подняться выше, на более высокую ступень с тем, чтобы обозревать современную науку, технические открытия и прочее. Мы же не враги, если говорим, что нам не нужен такой флот надводный.
Год тому назад мы приняли решение. Товарищ Рокоссовский, дорогой мой друг, он стал жертвой, потому что Кузнецов, а среди нас есть у Кузнецова дружки, тоже не находятся на службе в действительной, они взяли и сунули ему, Константин Константинович, сухопутчик — вдруг решил блеснуть и он двинул нам записку по морским делам, что у нас неправильная политика. Когда мы посмотрели, то увидели, что он не знает положения дел, а записка написана языком Кузнецова.
Мы вас очень уважаем, так вы дорожите нашим уважением, Константин Константинович, потому что мы не только уважаем, но если будете не в ту точку сами бить и нас направлять, на это уважение не будем продолжать.
РОКОССОВСКИЙ. Вопрос стоял о решении Правительства.
ХРУЩЕВ. Мы вашу записку разобрали, мы вас уважаем как большого военного, много сделавшего во время войны. Но морскими делами никогда не занимайтесь. Для вас это было новым, а для нас было повторением пройденного.
Это только говорит о том, что моряки не отказались от своих неправильных взглядов.
Мы приняли решение. Я сейчас, товарищ Горшков, не совсем уверен, мы тогда приняли решение и только лишь в какой-то степени отдавали дань отсталости морского оружия. Мы очень осторожно относимся к этому делу, и взамен крейсеров мы строим новые. Я сейчас не предлагаю их снять, но в них не верю. Они малодейственны, малоэффективны. Я не знаю, мне может быть позволительно, потому что я не моряк и не военный, поэтому могу несколько профанировать этот вопрос. Но что такое крейсер? Это плавающая артиллерия. Когда брали на абордаж, тогда это имело большое значение, иметь пушку хорошую и не подходить к крейсеру, а бить на каком-то расстоянии. Теперь мы уже можем взамен такой артиллерии стрелять с берега по берегу.
Или взять подводную лодку. Я считаю, мы правильно наметили программу и у нас реализация этой программы хорошо идет. Подводная лодка действенна, она подходит на какое-то расстояние и выпускает баллистическую ракету. Это неотразимое оружие.
Или подводная лодка подходит, вооруженная противокорабельными ракетами.
Ученые нам говорят, что они обеспечат полет нашей ракеты в цель на 600 километров. На 600 километров запускается ракета, ищет цель и приходит на цель. Как может бороться крейсер против таких средств? Поэтому, если мы наделали их, то истощили свои ресурсы, свой бюджет, и страна находилась в ложном положении, потому что народные деньги идут на вооружение, а по существу страна не имела оружия на случай войны. Поэтому мы считаем, что надо пересмотреть, недейственное оружие сократить, а лучше накапливать действенное и современное оружие и в большем количестве. Современное оружие — это ракеты.
Почему мы предполагаем сократить армию на полтора миллиона человек? Мы считаем, что это ни в какой степени не нанесет ущерб нашей армии. Мы имеем большое количество мощного оружия. Я говорю для вас и прошу не распространять среди своих подчиненных, что мы имеем достаточное количество межконтинентальных ракет. Но я прямо скажу, что Америка без Англии, Франции и Германии воевать не может, тут их базы. А эти страны находятся как заложники, как на цепи привязаны. И они об этом знают. Когда к нам прилетел Макмиллан и его начали упрекать, что он позволяет нам прорвать фронт, он сказал: у меня другого выхода нет — или надо идти к ее Величеству королеве Англии и просить разрешения на эвакуацию женщин и детей в Канаду, или ехать в Москву.
Когда говорят — в Канаду, то это не умный аргумент. Канада также находится в сфере огня.
Вот какое положение. И об этом сейчас знают и англичане, и немцы, и французы. Почему они с такой помпой встречали меня в Америке? Что, у них изменилось отношение к нашей идеологии или к нашему государству? Нет, они еще с большей ненавистью на нас смотрят, но ничего не поделаешь. Эту ненависть надо приглушить и устроить самую пышную встречу. Происходит это потому, что мы сильны и мощь наша все больше и больше нарастает.
Если мы уже имеем и будем совершенствовать в определенном количестве и качестве атомное оружие, которое всегда будет наготове и в таком количестве, чтобы одним залпом расправиться со своим противником, то зачем нам иметь такую большую армию? Я думаю, что мы можем нашу армию сократить. Вы меня конечно правильно понимаете, что не сразу, не одним залпом можно расправиться с противником, для этого нужны большие средства, начнем с одного приема, потом наведем, будет подготовка. По времени это не так много займет.
Я не знаю, как вы, военные, думаете, но мы в Президиуме думаем и придерживаемся твердого правила, что мы сами воевать не собираемся, независимо от конъюнктуры. Мы не ищем конъюктуры для начала войны, мы просто отвергаем войну. Почему? Во-первых, потому, что война всегда приносит неисчислимые бедствия, даже если она бывает победной. Мы были победителями в прошлой войне, но потеряли 20 миллионов жизней, потеряли богатства. Если эти 20 миллионов человек жили, были бы сохранены богатства, то мы сейчас имели бы другой уровень. Повторяю, война приносит бедствия и разрушения даже при победе. Вот поэтому мы и отвергаем войну. Завоевание новых территорий нам не нужно, у нас есть своя территория. Война для распространения нашей идеологии в других странах — это не метод. Мы считаем самым лучшим, самым эффективным методом — это экономическое соревнование. Мы уверены в своих идеалах и возможностях. А если мы воевать не собираемся, то зачем нам иметь наступательную армию? Раз мы имеем большую армию, то этим мы пугаем частных буржуа — сторонников капиталистических стран, которые или боятся, или просто пацифисты, хотят с нами мира. Мне несколько раз говорил тов. Гречко, когда он имел возможность общаться с немцами, а теперь тов. Захаров, что и английский, и французский, и немецкий командующие говорили, что мы вас боимся. И действительно это так. В разговорах мне часто представители буржуазных государств говорили, что они нас боятся.
Сейчас мы внесли предложение в Организацию Объединенных Наций о сокращении вооружений и о запрещении испытаний ядерного оружия. Когда-то, в 1955 году, мы также вносили эти предложения, — а мы взяли английские предложения, — были, видимо условия, — сократить вооруженные силы до 2,5 миллионов у нас и в Америке. Но зачем нам было сокращать до 2,5 миллионов под давлением противника, когда мы сейчас без ущерба для обороны нашей страны можем сами сократить. Лучше пойти самим на одностороннее сокращение и поставить их в такое положение, чтобы они защищались.
Кроме того, мы глубоко убеждены в том, что иметь сейчас большую армию, это значит иметь союзника противника, потому что армия истощает бюджет, ограничивает возможности развития экономики страны. Если мы сократим. Если мы сократим на какое-то количество армии, это даст возможность сэкономить миллиардов 5-7 бюджета, а это деньги ощутимые.
Я беседовал с Мао Цзе-дуном3 в прошлом году, но он думает странно, по-китайски. (Это я говорю только для вас, а не для широкого круга людей.) Он говорит: у нас 650 миллионов, у вас 200 миллионов, в других социалистических странах столько-то. А у них сколько? Чего нам бояться?
Я говорю ему: товарищ Мао Цзе-дун, на западе считают по-другому, они думают, что это мясо. Какое имеет значение, сколько мы выставим дивизий?
Сейчас не дивизии имеют значение. Ведь это когда колотушками дрались: чем больше колотушек, тем сильнее противник, а теперь одна колотушка колотнет — и миллиона нет.
Это устаревшее понятие, он еще на уровне другого века. И потом, война, которую он провел, совсем другая. 27 лет китайцы воевали, они в зад штыком ковыряли друг друга. Так теперь будет не такая война. Шутка ли сказать, если мы взорвем 300 млн атомного оружия. Так что будешь ли там ковырять, да будешь ли вообще шевелиться.
Наши военные быстро напечатали — военное учение Мао Цзе-дуна. Наша армия, которая воевала и разбила самого мощного противника в мире, вооруженного самой лучшей техникой, — так чтобы теперь наши военные учились у Мао Цзе-дуна побеждать противника, а у него опыт ковырялки. Хоть немного подумали бы, хоть маленькое уважение имели к собственному достоинству. Напечатали, и люди будут тратить время, просвещаться, учиться, как в будущей третьей мировой войне побеждать противника.
Но это сугубо, мы хотим не ссориться, а дружбу иметь, но нужно голову иметь, чтобы друг тебя уважал. Он сам разберется и увидит, что он глупость сказал, и потом перестанет тебя уважать, потому что ты в его глупости не разобрался.
Или он такую вещь говорил о стратегии войны: вот Жуков, когда выступал, то сказал что если противник нападет, то мы ему немедленно дадим отпор. Вы как считаете, правильно это?
И тут же поспешил ответить: я считаю, что это неправильно.
Я говорю, что это правильно, это наша точка зрения и наша линия, мы так смотрим.
— Неправильно это.
— А почему неправильно??
— Если противник нападет, вы ему не отвечайте год, два, три — отходите.
Я ему говорю, как это можно, а он отвечает: вы же отошли к Сталинграду, а потом собрались и отогнали противника. А теперь к Уралу можете отойти, а потом мы подойдем.
Тогда неизвестно, кому придется собираться. У него свои понятия о войне, а теперь война другая.
Я военным советовал прочитать статью английского подполковника Филдса, что за 15 минут Англия будет стерта с лица Земли.
Это, товарищи, грозное оружие, если говорить языком нашего круга, — защитное, и оно может служить нам бронированным щитом, и мы его пустим в дело, если противник на нас нападет.
Но, товарищи, как говорится, бога моли, а черта не гневи. Давйте мы сократим, но давайте построим территориальную армию, создадим транспортную авиацию, а транспортную авиацию нужно создать, чтобы она за нималась гражданскими делами. Транспортная авиация будет нужна перед войной или во время войны. Она будет делать полезное дело, а если нужно перебросить несколько дивизий, чтобы мы могли в несколько минут погрузить и перебросить дивизии. Это вполне возможно, у нас прекрасная авиация — Ан-10, Ил-18, Ту-104, Ту-110, Ту-114 и другие.
У нас сейчас конкретных предложений нет, но, может быть, нужно подумать о военных училищах. Я очень восхищался и всегда хвалил суворовские и нахимовские школы. Сейчас у меня, товарищи, лично (я в Президиуме еще не ставил этот вопрос) есть некоторые критические сомнения.
Это, товарищи, тепличные растения. С точки зрения военной подготовки они хороши, но с точки зрения отрыва от жизни, от народа — это не в интересах нашей политики. Это, знаете, холеный аристократ. И поэтому надо подумать, правильно ли мы делаем.
ГОЛОС. Создаем касту.
ХРУЩЕВ. Да, касту. Все это надо продумать, чтобы армия была действительно слита с народом, чтобы она служила народу, чтобы не было никаких отрыжек, чтобы думать об этом никто не смел, чтобы армия была действительно оружием коммунистической партии, тогда это армия.
Поэтому, следовательно, надо, чтобы она была связана с коммунистической партией, чтобы она руководилась коммунистической партией и чтобы кадры были плотью от плоти народа.
Я думаю, что, может быть, даже следует посмотреть количество. Количество военных училищ у нас, наверное, лишнее. Раз армию сокращаем, посмотреть и это. Может быть, неправильно я, товарищи, говорю, я совершенно без всяких претензий говорю, мы потом посовещаемся: может быть, надо какие-то кадры готовить из инженерных кадров, готовить военно-строевых командиров.
Видимо, нам надо установить какой-то регламент службы для каждого воинского звания. К примеру, лейтенант может служить в армии не больше такогото возраста. Если нет перспектив для продвижения, он уходит в отставку.
ГОЛОСА. Правильно.
ХРУЩЕВ. Майор — до такого-то срока, подполковник — до такого-то срока. А то его увольняют, а он говорит: «За что?» Если же держать каждого лейтенанта, пока он согнется и кашлять начнет, это превращается в пробку для создания кадров армии. Давайте разумно подойдем к этому. Я сам имею достаточный возраст. Мы думаем установить это для партийных и советских работников, нужно установить возраст для каждого работника, занимающего определенный пост, что он работает до такого-то возраста, а потом уходит в отставку. По-моему, это разумно.
ГОЛОСА. Правильно.
ХРУЩЕВ. Это не должно никого обижать. Мы должны гордиться, должны быть морально удовлетворены, что дела наши настолько крепки, что мы можем пойти на это. Ведь это наш резерв. Если он выходит в запас, это накопление наших резервов.
Одним словом, товарищи, я затянул свое выступление, — я думаю, что давайте откровенно поговорим. Центральный Комитет хочет вас послушать, чтобы вы нам сказали. Здесь все можно говорить. Удачно выйдет или неудачно, никакого взыска не будет и никаких претензий не будет, потому что каждый оратор не гарантирован от оговорок или ошибочных взглядов. Если придираться к каждому неудачно сказанному слову, это значит лишить людей возможности высказываться свободно. Мы будем приветствовать вас, дорогие друзья, чтобы потом подытожить ваши высказывания и принять правильное решение, чтобы наша страна была богатой, крепкой, неприступной, чтобы врагов держала на большом удалении, чтобы они уважали нашу страну, чтобы мы занимали ведущее положение, какое занимает наша экономика, промышленность и сельское хозяйство сейчас. Наша промышленность и сельское хозяйство на расцвете. Мы потрясли врагов своими успехами, и они мечутся, как крысы на тонущем корабле. Они сами признают, что наши темпы в два с лишним раза выше в развитии экономики, чем у капиталистических стран. Это говорит о том, что в нашей системе действительно заложены огромные потенциальные силы, поэтому, если мы разумно используем наши возможности, то обеспечим полную победу коммунизма.
(Аплодисменты)
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 165. Д. 153. Л. 8-45. Подлинник. Машинопись.
1 Так в документе. Правильно: Астахов Ф.А.
3 Так в документе. Современное написание: Мао Цзэдун
Источники:
1. Задача особой государственной важности. Из истории создания ракетно-ядерного оружия и Ракетных войск стратегического назначения (1945-1959 гг.) : сб. док. / сост.: В. И. Ивкин, Г. А. Сухина. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010.